Что такое святость?

• 
• 

Подробности

Категория: Воинам Христа

Опубликовано 29.07.2012 21:58

Автор: Админ

Просмотров: 10757

Уважаемый посетитель! Сейчас ты находишься в необычной точке сайта - в месте, означающем его логическое завершение. Там, ниже по оглавлению, есть интересные разделы и статьи: о возможности, богоугодности и обязанности противления злу насилием, или о том, что такое мытарства и не слишком ли они антропоморфны. Это любопытные и полезные темы, но более окончательного, завершающего что ли материала, чем в этой статье, нет. Тут - цель, в прочих местах сайта - средства.
Пожалуйста, прими к сведению, что текст, который ты собираешься прочесть (а может быть, снисходительно просмотреть по диагонали), прежде всего предназначен верующим, имеющим личный опыт богообщения. А точнее, тем из них, кто, несмотря ни на что, решился идти по пути христианина. Мы назвали их воинами Христа; и конечно, такое сравнение заставляет думать о нас как о наивных романтиках, но.

Весь невеликий ресурс "Незнакомое православие" подчинен неумолимой логике развития всякой конкретной человеческой личности, и мерило этого развития - Господь и Спаситель наш Иисус Христос. Мы проходим путь от отвержения идеи личного Бога, Который воплотился нас ради человек и нашего ради спасения (что небычно само по себе, ибо альтруизм не в моде и способен вызвать подозрение), через дебри сомнений, преодолевая катастрофическое мнение о себе, рожденное религиозной безграмотностью, преодолевая милые нашему сердцу заблуждения о религии, превозмогая страх оглашения, переживая трудности и радости периода неофита, - и вот, пройдя все это, мы наконец-то погружаемся в теплое и липкое болото успокоившихся, "практикующих" христиан, "православной общественности". В этом болоте христианин обычно и находит свою смерть.

В самом деле, зачем нам верить в Бога, зачем исполнять Его заповеди, что это нам даст? Спасение? Логично, практично, - но невысоко. Если я верю в Бога, то Кто Он для меня? Тот, если угодно, идеал, к которому я стремлюсь. Которому подражаю. Которого желаю достигнуть. Как мы говорим о Боге? Святый Боже, святый крепкий, святый безсмертный - одним словом: святой.
Говорят, Христу принадлежит фраза "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный". Говорят даже, что эта фраза обращена к нам. Некоторые доходят до утверждений, что это не просто фраза, а заповедь - достигнуть совершенства Божьей святости. Но на-а-ам ли, гре-е-ешным (елейными буквами), говорить о святости? Однако плох тот идеал, который не выше моей макушки. Можем ли мы прыгнуть выше головы? Христос считает, что должны. Есть даже мнение, что в этом и состоит замысел Бога о человеке. По крайней мере, это цель, ради которой стóит жить и действовать. Святые отцы говорят об обóжении. Господь вочеловечился, открыв дорогу к Себе, а мы теперь должны обóжиться.
Наверняка ты знаком с означенной целью, и все или почти все сказанное слышал раньше. А какова дорога к этой цели? Какие этапы мы должны пройти, и как эти этапы понять правильно, чтобы узнать их, чтобы не спутать с другими, нежелательными (да что там нежелательными - смертельно опасными) духовными состояниями?

Святость в католицизме.

До отпадения запада от православия, святые Вселенской Церкви были общими и канонизировались по одним и тем же причинам. Другое дело сейчас.

Сверхдолжные заслуги.

И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?
Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь [вечную], соблюди заповеди.
Говорит Ему: какие?
Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя.
Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне?
Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Матф. 19, 16-21

Католическое богословие поняло это Евангельское чтение буквалистски. Чтобы спастись, надо делать заповеди. Но если ты помимо этого откажешься от собственности и удалишься от мира - будешь совершенным, то есть святым. Таким образом в римо-католическом учении возник термин, от которого православного бросает в дрожь: "сверхдолжные заслуги". То есть, приняв целибат и постриг, ты перед Богом обретаешь не только те заслуги, которые должен иметь для спасения, но больше этого.

Вопрос о том, что перед Богом не то что сверхдолжных, а просто каких бы то ни было заслуг нет и быть не может, даже не дискутируется. И бедный подвижник, становясь монахом, уже ощущает себя сделавшим перед Богом больше, чем следовало. Со всеми вытекающими из этого состояния прелести духовными повреждениями, причем очень часто - фатальными.

Богосупружество. 

Представляем одну из почитаемых святых, Терезу Авильскую. Вот как говорит она о Христе: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания". Часто Тереза во время службы падала в судорогах в храме, и, судя по сохранившимся описаниям, испытывала сексуальный оргазм. После многочисленных своих явлений "Христос" говорит Терезе: "С этого дня ты будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг". "Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!" - молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками, закатывает глаза и по всему телу ее пробегает содрогание. Монахини - это невесты Христовы, да. Но мы же знаем, чем отличается супруг от жениха...? Ага, вот именно.

Вы скажете, во всякой христианской общине могут встретиться несчастные, больные люди? Мы соглашаемся с этим и вместе с вами скорбим о недугующих. И подчеркиваем, что у католиков эти несчастные назначаются святыми, а подчас и учителями церкви (это высшая степень прославления). То есть, говоря по-простому, больные, неадекватные люди ставятся в пример для подражания: вот каким надо быть, до какого состояния себя довести, - ибо таково наше понятие о святости.
Берется для подражания и тот путь, который привел некогда здорового человека к нервно-психическому расстройству (впрочем, в христианской традиции в таких случаях принято говорить не о заболевании, а об одержании инкубом). Этот путь можно условно назвать "богосупружество", когда Близость со Христом и единение с ним рассматривается не как единение с церковным Женихом, а как с настоящим мужем по плоти. Происходит разгорячение нервов и тела, подмена духовности эротической душевностью.
И это первое, за что прославляют у наших братьев-латинян. Есть еще причина, не столь гнусная, но еще более безумная. Это т.н. compassio.

Компассио (compassio).

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) "о двух милостях": "Первая - это чтобы я мог пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость - это, чтобы я мог почувствовать ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий". Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса", Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) - следы "страданий Иисусовых".

Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Так человеку, погруженному в гипнотический транс, "прижигают" руку карандашом, внушая ему, что это не карандаш, а зажженая сигарета. И ожог действительно появляется.

Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы со своим ветхим человеком (т.е. подмена любви ко Христу) мечтательными переживаниями "сострадания" является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне - очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами. Достаточно только вспомнить проповеди Франциска птицам, волку, горлицам, змеям, цветам.

О другой своей молитве Франциск так рассказывал своему ученику: "Во время этой молитвы... передо мной явились два больших света. Один, в котором я узнал Создателя, и другой, в котором я узнал самого себя".

Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: "Я трудился и хочу трудиться потому что это приносит честь". Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи. Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием". Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.

Не следует думать, что подобного нет и у нас. Встречаются, например, духовные лица, отождествляющие святость своего сана с собственной непогрешимостью. Таковые любят говорить от лица Церкви, не смущаясь обвиняют в ереси и спокойно анафематствуют. О себе они смиренно утверждают, что они, конечно, грешные, но искренне недоумевают, как можно полагать, что их мнение может быть ошибочным, - и за такое предположение ожидают и требуют покаяния.

Святость у протестантов.

На эту тему и говорить как-то неловко: все равно что ребенка обидеть. Поразительный примитивизм, в который порой трудно поверить. Святой - это просто очень хороший человек... И всё. Вот например, такой-то французский дирижер во времена ВОВ участвовал в движении сопротивления и спас от рук фашистских оккупантов столько-то честных людей и среди них двух союзнических английских летчиков - парашютистов.

Протестантская святость ограничивается делами милосердия, в основном социальной деятельностью. Оно и понятно, поскольку с точки зрения реформаторского богословия, человек, уверовав во Христа, уже спасен. Уверовавшему прощаются все настоящие грехи, прошлые и (о радость!) будущие: прямо в рай, прямо в рай, только ножки поднимай. И если, несмотря на это, человек будет хоть чем-то добрым заниматься, то кто он уже тогда, делающий более, чем потребно для спасения? Обратите внимание на духовное состояние, в которое попадает протестант - он, спасенный, всё же доброделает, хотя ему строго говоря и заповеди выполнять не надо (будущие грехи прощены). Мало того, что спасенному не нужен Спаситель; так ведь протестант творит дела милосердия сверх всякой нужды - и ему теперь нужен кто?... наградитель.
Ну и стóит наверное вспомнить, что протестантское учение объявляет всех своих адептов поголовно святыми - как утверждается, чужой(!), заёмной святостью Христа.

Мы ни в коем случае не хотим сказать, что протестанты - плохие люди. Среди них есть немало скромных и порядочных христиан, многие из которых получше православных будут. Например, после падения советской власти именно протестанты бесплатно или за сущие копейки обеспечили Россию огромным количеством изданий Нового Завета. Бог знает, может быть этим они спасли русскую церковь. Но даже лучшие из протестантов живут разгорячением крови и нервов, прекраснодушной мечтательностью о себе и своих добрых делах. Живут тем, что отцы называли душевностью, - а о духовной жизни представления не имеют. Ученик Симеона Нового Богослова, святой преподобный Никита Стифат говорил: "Душевные - это как бы полуумные".

А у православных не так?

В том-то и беда, что именно так. Алгоритм незаметного погружения в состояние прелести тот же: убедить православного, что он спасен, и привлечь его к социальной деятельности, то есть к деланию сверхдолжных заслуг; осознание чего приводит к мнению о себе. Для этого используется призыв к любви к Богу: мы же любим Бога? Ну да... любим, наверное... кто же осмелится сказать, что не любит... Ну вот, а кто Его любит, тот и спасен. Quod erat demonstrandum. Прямо этого, конечно, не утверждается, но исповдоль напоминаются слова Христа "Того, кто любит Меня, полюбит Мой Отец, и Я тоже буду любить его и открою Себя ему" - что же это, если не спасение? Всего-то и надо, что объявить, что ты любишь Христа. Можно даже и промолчать - за тебя объявят, только согласись. Однако при этом забывают первую, неудобную часть фразы Спасителя: "Кто хранит Мои заповеди и кто исполняет их, тот и любит Меня". И еще от любимого ученика Христа: кто говорит "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?

подробнее о любви к Богу >>

Автор искренне просит прощения у читающих и обращает внимание, что излагает в этом замечании свое личное мнение, а не позицию Церкви.

Святость у нас.

Широко распространено (и тщательно культивируется) заблуждение, что якобы тело из плоти и крови не может быть святым. Ряд религиозных концепций, со святостью связывают именно бесплотную душу, а материю относят к низшей, принципиально греховной, составляющей человека. Эта логика изобретена сатаной, который страшно гордится тем, что он – дух; ведь любимая мысль сатаны заключается в том, что духовное равно хорошему. Разумеется, это не так: идея о том, что быть материальным – значит быть несвятым, это идея дьявольская.
Господь и Спаситель наш посрамил врага, приняв на Себя не только тварную человеческую душу, но и материальное тело, показав Своим преславным воскресением, что материя может быть не только святой, освященной, но даже богоносной.

Понятно, что сатане такой поворот событий пришелся сильно не по вкусу, и с тех пор догмат боговоплощения, центральный догмат нашего спасения, является его основной мишенью. Например, искусственно, вопреки святым отцам и здравому смыслу, в богословии насаждается идея о мнимой невозможности халкидонского осмысления евхаристологии.

К счастью, духовность и добро – несводимые друг к другу реальности, и в этом заключается наше упование, наша надежда не только на спасение, но и обóжение.

Святость – это неотмирность. 

Святость присутствует в мире, это можно видеть своими глазами, но источника святости в мире мы не находим. Святость - в мире, но не от мира. В чем же ее источник?
Правильно спрашивать: в Ком? Святость Бога, помимо привычных нам свойств – это трансцендентность миру. Соответственно, святость христиан – это выделенность их из мира. Христиане, находясь в мире, не вполне принадлежат ему. Что значит «принадлежат», но «не вполне»? Святость личности – это её чуждость по отношению к миру греха. Не материальному миру чуждость, а повреждению мироздания, внесенному и вносимому грехом.
Рассмотрим случай из Патерика. Один молодой монах пошел в город продавать рукоделие братий. Искушенный бесом, монах выпил вина и впал в блуд. На следующий день он возвратился в монастырь, где его встретил следующими словами авва: «Брат, пока тебя не было, Бог мне открыл, что ты пал, но восстал. Умоляю тебя, скажи мне, как смог ты настолько быстро восстать?» На что монах ответил: «Тот человек, который согрешил – это был не я».
Православие (настоящее православие, а не лирично настроенная тусовка, любящая поговорить о своей любви к Богу) обладает уникальным опытом растождествления, отделения подлинной человеческой личности от мира греха, пусть даже и поработившего саму личность. Господь говорит об этом так: «Если кто хочет пойти за Мной и не возненавидит душу свою, не может быть Моим учеником». Не о своей гармонии с миром говорит православие, а о своей непринадлежности ему.

Вообще говоря, автор очень боится гармоничных людей. Гармоничный человек – он ведь в гармонии со своей совестью, представляете? Как это может быть, ну просто в голове не укладывается. Но к теме.

Святость – это «похожесть» на трансцендентного Бога. Поэтому в православии святостью является не моральное совершенство, а соприсносущность неотмирным, нетварным энергиям. Именно в этом смысле христиане являются святыми.
Насколько христианин соприсносущен неотмирным Божественным энергиям, настолько он и свят. Например, если он совсем им непричастен (Евхаристия тут не панацея – достаточно недостойно причаститься, и христианин оказывается разорвавшим общение с Богом, хоть и скушал хлебушек), то он совсем не свят в реальности, а только в потенции. Потенциальную святость обеспечивает правильное крещение и необходимое для сохранения его плодов покаяние, благодаря которым христианин онтологически выделен из мира.

Читатели Лукьяненко меня сейчас хорошо поймут. Святые - это прежде всего Иные (этимология «инок» – от «иной»). Да такие Иные, что и Городецкому не снились. А может и снились, ведь именно Антону принадлежат слова: «Антон Городецкий, в тебе нет власти надо мной» - что это, если не опытное растождествление со своим ветхим человеком?

Христианин выделен из мира, но не исключен из него; будучи сложносоставным существом, он принадлежит одновременно миру материальному и миру духовному. Ангелы в этом смысле устроены более просто.

Святость – это спасение мiру. 

Мало того, святость – это способность к утверждению мировой реальности через её освящение и соединение с Богом. Сначала живой материи, а потом и неживой. Как это может происходить (механизм процесса), мы не знаем, но можно рассмотреть образы. У кого есть домашние животные, особенно собаки, наверняка замечали, что питомцы, проживающие с любящим их хозяином, постепенно, со временем, приобретают психику – и это факт. Недавно прирученной собаке, напротив, надо многому научиться. Широко известны случаи, когда святые общались с дикими животными, которые не приносили им вреда (медведь Серафима Саровского, или, например, во времена античных гонений и реального действия лозунга «христиан ко львам», животные подчас не трогали отданных им на растерзание христиан).
Очень поучителен православный феномен обретения мощей. Святой подвижник, действительно идущий по пути обожения, буквально «выдирающий» себя из мира греха, настолько выходит из-под власти законов материального мира, что в окрестностях его мертвого тела, которое он всю жизнь «вытягивал» за собой, наблюдается локальное нарушение закона неубывания термодинамической энтропии – основного закона для неживой материи вселенной, закона тления. При жизни такие святые без излишнего пиетета относились даже к гравитации: молились на воздухе, ходили по воде, без ущерба падали с колоколен – подобные случаи описаны неоднократно.
Утверждать мировую реальность кроме Бога способен только человек, так как только он одновременно имеет и свободу воли, и тело (в отличие от свободных, но бестелесных ангелов), т.е. одновременно причастен миру материальному и миру горнему. Можно обоснованно предположить, что в замысле Бога о мире в этом состоит одна из наших задач. Как Христос – посредник между нами и Богом на пути спасения, так и мы (в потенции) – посредники между мiром (живой и «неживой» материей) и Творцом на пути освящения, или одухотворения реальности. И несмотря на то, что выполнит эту задачу Богочеловек, а не мы, наш долг – стараться из последних сил.

Ну хотя бы окружающую среду не загаживать, экологию беречь что ли.

Как приобрести святость? 

Инструментом приобретения святости является святоотеческая аскетика (аскео – тренируюсь, греч.). Столпы Церкви называют ее наукой из наук. И действительно, аскетика имеет свою цель, средства, методики применения средств, способы верификации. Цель аскетики: святость, обожение, богоподобие, Царство Небесное. Аскетика развивалась не вслепую, а в соответствии с тем, что такое есть человек. Аскетика имеет свою последовательность, основана на возрастающих заповедях блаженства и прекрасно обобщена в «Лествице» Иоанна Лествичника. Для наших дней с учетом апостасии введены поправки «Приношением современному монашеству» Игнатия Брянчанинова, который сам успешно прошел узким путем спасения. Аскетика – наука опытная: её методики постигнуты экспериментально, а не высосаны досужими богословами из пальца, а так же многократно и успешно апробированы неисчислимым сонмом подвижников. Результаты, само собой, задокументированы.

Неудивительно, что аскетика является предметом ожесточеннейшей атаки сатаны. Врагом используются многоразличные приемы, от дискредитации монашества (лишь бы их никто не слушал – эгоисты ведь, страна в разрухе, а они собой занимаются), до вовлечения монашества в широкую социально - общественную деятельность (пусть делают что угодно, даже доброе и полезное, лишь бы не молились, не занимались монашеским подвигом).

Основным принципом аскетики является филокалия (греч.) - любовь к красоте, любокрасие. Название всем известного пятитомника «Добротолюбие» переведено может быть не совсем удачно: именно красота, а не моральное совершенство, именно красотолюбие – вот главнейший аскетический принцип; аскетика создает красивого человека, а не доброго. Естественно, что зло красивым быть не может, равно как и красота, настоящая красота, не может быть злой.

Это легко видно на примере: красивые, но злые люди имеют в своем лице, мимике, поведении, даже в смехе – нечто неуловимое, но несомненно настораживающее и отталкивающее.

Смирение.

Фундаментом аскетики является смирение; на нем основана эта божественная наука. Что такое смирение? Из Ветхого Завета нам известно понятие нищеты духа. Нищие духом все надежды свои полагают в Боге. Смирение – это особое состояние души, проистекающее из видения своей поврежденности и невозможности её исправить без Божией помощи.
Ум человека, идущего по пути приобретения смирения, начинает видеть свои согрешения, бесчисленные, как песок морской, а душа становится сокрушенной. Отсюда возникает действительно глубокое и искреннее покаяние. А сердце сокрушенное и смиренное Господь не уничижит.

Смирение является новым человеческим свойством, которое не было известно первозданному Адаму. Человек по отношению ко злу может находиться в падательном или непадательном состоянии. Адам был сотворен «добра зело», но падательным. Имея внешнее знание о зле, сообщенное ему Богом, Адам по сотворении опытно не знал зла вплоть до своего грехопадения. Одновременно с отсутствием опытного знания зла, Адам не имел опытного знания последствий разрыва связи с Богом. Вот это состояние первочеловека и называется падательным.
Смирение является единственной добродетелью, позволяющей перейти в непадательное состояние. Но для приобретения начального смирения требуется как минимум увидеть себя – кто ты есть на самом деле. Познание себя открывает нам причину, по которой нам нужен Бог, открывает нам дело и подвиг Богочеловека, открывает нам Христа как Спасителя.

И наконец, но не в последнюю очередь, стяжать смирение означает обеспечить себе спокойную жизнь. Причина проста: смиренному сердцу невозможно причинить вред, потому что оно научилось прощать всех. Согласитесь, спокойная жизнь - это важно. Тем более, что обещается она не за гробом, а при жизни.

В травматологию Склифасовского попадают с самыми разнообразными увечьями. И тот, кто сломал руку, не гневается на соседа за то, что он сломал ногу или выбил глаз, а не тоже сломал руку, как все нормальные люди. Напротив, больные стараются помогать друг другу, потому что они страдают, и им друг друга жалко: ходячие безрукие бегают звать сестру или врача, те, у кого сломаны ноги, но здоровы руки, стараются что-то сделать для лежачих, и тому подобное. Мы все больны грехом, и у каждого особенно уязвлена какая-то своя страсть, от которой он страдает. Кто жадный, кто ленивый, кто тщеславен, а у кого язык без костей. Если вспомнить, что мой сосед-ближний такой же больной, как и я сам, то его легче пожалеть и простить. Проблема только в том, чтобы познать самого себя.

Святость – это радость. 

Смотрение греха и покаяние - делание, не имеющее на земле конца.
Покаянные слезы, сокрушение сердца и прочее, проистекающее от видения греха - как бы уныние или угнетенное состояние - все это растворяется глубоким духом мира души, радостью, потому что когда каешься, становишься ближе к Богу, а Бог - это любовь, от Которой радостно; чем больше каешься - тем больше приближаешься к Богу, Который склоняется к сокрушенному и смиренному сердцу, тем больше приближаешься к Любви, тем радостнее становится.

Существо святости – обожение, основание святости - смирение, а её вершина - Сам Бог, то есть Любовь (в отношении к человеку точнее будет все же сказать «любовь» с маленькой буквы).

Смертельно опасно не отличить правильную любовь от неправильной; перепутать гимн любви апостола Павла и обманчивую принужденную игру чувств, душевное возбуждение, разгорячение крови, нервов и психики. Любовь это не эмоция, любовь - это добродетель.

Святой человек – это сосуд, наполненный Святым Духом. Вино молодое, то есть Дух Святой,  вливают в нового человека, а не в ветхого. Искоренить (убить на самом деле) в себе ветхого человека и воспитать нового, то есть подготовить сосуд для молодого вина, - это задача аскетики. И если выполнить задачу удалось, Господь вливает в подвижника Святой Дух.
Как узнать, произошло это уже с тобой, или еще нет? Если мы верим Господу, то узнаем, как обычно, по плодам. Царство Божие, пришедшее в силе, имеет признаки: изгонять бесов, наступать на змей, пить яды, исцелять больных. Ничего сложного – просто посмотри.

Святость - это радость и любовь, получаемые не где-то там, в ином мире, а еще здесь, при жизни: реально на земле. Один из плодов святости - это состояние счастья, несравнимого ни с какими обычными переживаниями.

Если тебе кажется, что ты необычно сильно счастлив, проверь, исцеляются ли по твоей молитве больные.

Три ступени святости.

Святость – это не дискретное состояние, а скорее некий веер возможностей, путь, процесс, для прохождения которого требуется время. Любой правильно крещеный и не отлученный христианин в потенции содержит в себе все свойства святости, имеющее каждое свои плоды (последствия), но как эти свойства реализуются в реальности?

Никак.

Крестился, но правильной духовной жизни не вёл, совесть свою сжёг. В посмертии падаешь с мытарств в шеол, и лучше бы тебе потом для Страшного Суда не воскресать. Будешь в геенне весь остаток вечной жизни (вернее, вечной смерти) бессмысленно сожалеть о своей потенциальной святости, чтобы мучиться обидней было.

1. Достижение состояния спасённости.

Означает обретение действительного покаяния – как у одесного разбойника.
Не следует прикровенно мечтать, что это путь пожизненной «расслабухи» с покаянием в конце. Так заблуждающегося ожидает великое разочарование: он просто не успеет, вернее, не сможет покаяться, потому что не умеет этого делать. А ведь человек смертен, и смертен внезапно. Благочестивое церковное предание повествует о жизни раскаявшегося разбойника, которая, действительно, была греховной, но и наполненной саморефлексией, терзаниями о своем грехе, покаянными обращениями к Богу. Человек тренировался. Что бы мы сказали о члене олимпийской сборной, который рассуждал бы примерно так: «вот настанет олимпиада, тогда и потренируюсь, а сейчас поживу в свое удовольствие, без сурового спортивного режима»? Благоразумный разбойник засвидетельствовал истинность своего покаяния и тем, что превозмог лютую крестную муку и искренне сказал то, что сказал. По плечу ли тебе такое терпение, мужество и сила духа? Неужели ты надеешься достичь их без тренировки?

Реальный случай из жизни. В Чечне вооруженные мусульмане остановили автобус с гражданскими, вывели всех, поставили под дулами автоматов на краю обрыва, и предложили для сохранения жизни снять и выкинуть в обрыв нательные крестики. Почти все сняли и выкинули. Осталось только несколько побледневших человек, которые этого не сделали. Мусульмане не отказали себе в удовольствии прочитать задержанным справедливую мораль об истинной вере, посмеялись над нашим «православием», и, никому не причинив вреда, удалились.

2. Праведность.

Включает в себя предыдущее состояние, но больше него. Помимо правильного, искреннего изменения отношения ко греху, необходимо принести Богу достойные плоды покаяния, то есть добрые дела. Это означает не только раскаяние в грехе сребролюбия и неповторение его, но и навык постоянной милостыни (в идеале – создание или поддержание приюта, больницы, столовой для бомжей). Это означает не только раскаяние в грехе чревоугодия и неповторение его (например, перестать курить табак), но и добросовестное держание церковных постов. Не только раскаяние и неповторение блуда и аборта, но и воспитание детишек. Не только раскаяние в злости, жестокости и трусости, но и отдание жизни своей за други своя. Просто говоря, состояние праведности требует не только раскаяния в бывших грехах, но и приобретение противоположенных им деятельных добродетелей.
Праведность – более высокое состояние, чем спасенность, но оно сопровождается для идущего и более великой опасностью: подвижник может впасть в мнение о себе от своих добрых дел, гордиться ими, а в пределе – стать фарисеем, святым сатаной. Как знавший волю Владыки, и не исполнивший ее, таковой несчастный биен будет много.

3. Стяжание Духа Святого.

Эта ступень – как раз то самое явление, которое мы в обыденном смысле святостью и называем. Она необходимо требует последовательного приобретения обоих предыдущих состояний. Плоды Духа Святого: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание... и все то, о чем говорилось в главке «Святость – это радость». Подвижник, стяжавший святость, обнаруживает независимость мысли от времени (прозорливость), способность к исцелениям, духовному утешению, воскрешению мертвых и творению иных чудес, которыми переполнены наши жития.
Являясь неизмеримо высшим состоянием, эта ступень несет в себе и неизмеримо большую опасность. Не тратя лишних слов, сразу скажем, что получивший плоды Святаго Духа ни капельки не застрахован от того, чтобы впасть в прелесть (пре-лесть, лесть себе в высшей степени) от своей святости, от обладания видимыми дарами Святого Духа, от своего чудотворения. Описанием таких случаев наполнены наши патерики. Для несчастного подвижника это заканчивается, как правило, самоубийством (т.е. приводит к невозможности покаяния в страшном грехе прелести и гарантированному схождению в ад) или в лучшем случае сумасшествием.

Во всех случаях идущего спасёт смирение. Спасёт с гарантией; весь вопрос только в том, идущий это или стоящий, а так же куда идущий. Суть православия (пожалуйста, поверь и запомни это, читатель) заключается в ведении правильной духовной жизни. А первым признаком начинающегося здравия души является видение своих грехов, неисчислимых, как песок морской. Первым признаком только. И не здравия души, а начинающегося здравия. Вот по этому признаку и следует себя оценивать. Видение греха и осознание невозможности его препобедить самостоятельно, есть искомое духовное состояние, из которого проистекает чувство начального смирения. Не смирения, а начального смирения.
О, если бы мы только захотели вступить на этот путь!

 

Что такое канонизация?

Святость - это естественно.

Человек создан по образу и подобию Божиему. По подобию – как имеющий задаток изначально вложенных Богом сил для достижения того самого подобия. «Будьте совершенны, как Отец ваш совершен есть». Поэтому человеку естественно и нормально стремиться быть святым и становиться святым. И ненормально - не стремиться и не становиться. Нежелание святости противоестественно для человека. И не надо бояться или стесняться – в момент сотворения в нас вложена сила для достижения святости, нетварная сила благодати. Пусть она была потеряна в момент грехопадения, но и была возвращена после Жертвы и Воскресения, крещения и миропомазания.
С чего нам начинать? С самого начала: познаём себя, ищем смирение – и в добрый путь!
С Богом.

• < Назад
• Вперёд >